Компания, в которой аутизм – преимущество

Когда Торкил Сонне и его жена, Анет, узнали, что у их трехлетнего сына Ларса аутизм, они поступили так же, как и любой здравомыслящий родитель: засели за книги. Поначалу обилие литературы на эту тему вызвало у них облегчение. «Затем пришло разочарование», – говорит Анет. Ларсу сложно сориентироваться в социальном мире, читали они, возможно, он никогда не станет полностью независимым. Мрачные описания взрослых аутистов, которые до сих пор во всем полагаются на родителей, заставили чету страшиться будущего.

Однако то, что они читали, было мало похоже на того Ларса, которого они видели дома каждый день. Это был счастливый, любопытный мальчик, и по мере взросления он поражал их странными и удивительными способностями. Родители могли назвать ему любую дату, например, 20 декабря 1997 года, и он тут же называл, какой это день недели (суббота). Впрочем, семье, жившей в пригороде Копенгагена, больше пользы приносила другая способность Ларса – он знал расписание поездов по всем главным направлениям Дании.

Однажды, когда Ларсу исполнилось семь лет, Торкил Сонне занимался делами по хозяйству, в то время как Ларс восседал на деревянном стуле, часами рисуя кривые линии и помечая их цифрами. В результате появилось нечто, напоминающее карту Европы. Семья недавно ездила на машине в путешествие из Шотландии в Германию, и Ларс внимательно изучал дорожный атлас на заднем сидении машины. Сонне подошел к книжному шкафу в гостиной, достал атлас с нижней полки и открыл его. В оглавлении была карта всего континента, а цифры обозначали страницы для различных стран (фьорды Норвегии, страницы 34-35, Ирландия, страницы 76-77). Торкил вернулся к Ларсу и сверил карту в атласе с копией сына – все цифры совпадали. Ларс точно скопировал весь разворот по памяти без единой ошибки. «Я был совершенно поражен», – говорит Сонне.

С точки зрения отца, Ларса определяли не его ограничения, а его необычные навыки. И эти навыки, в том числе способность полностью на чем-то сосредоточиться и тщательное исполнение, Сонне часто искал в потенциальных претендентах на работу – он был техническим директором в дочерней компании TDC, крупнейшей телекоммуникационной компании Дании. Сонне никогда не мечтал открыть собственное дело, но наблюдая за Ларсом и слыша похожие истории от других родителей, которых он встречал как волонтер благотворительной организации по проблемам аутизма, он начал составлять бизнес-план. Многие компании из кожи вол лезут, чтобы найти сотрудников для выполнения конкретных, часто однообразных задач, таких как ввод данных или тестирование программного обеспечения, а некоторые аутисты особенно хороши в выполнении такой работы. Так что в 2003 году Сонне уволился с работы, заложил семейный дом, прошел двухдневные курсы бухгалтерского учета и основал компанию Specialisterne («специалисты» в переводе с датского). Он руководствовался теорией, что в правильной обстановке взрослый аутист не только сможет работать, но и будет наилучшим кандидатом на эту работу.

Почти десять лет компания сохраняла весьма скромный размер – 35 сотрудников с высокофункциональным аутизмом, которых нанимают в качестве консультантов, как их называют, для 19 компаний в Дании. Однако у компании были огромные амбиции. В Европе Сонне стал почти знаменитостью – он встречался с датской и бельгийской королевской семьей, а на Всемирном экономическом форуме в Тяньцзине в прошлом сентябре он был одним из 26 получателей глобальной награды за социальное предпринимательство. Компания Specialisterne вдохновила аналогичные стартапы по всему миру. В течение ближайших месяцев Сонне планирует переехать вместе со своей семей в США, где по статистике 50 000 диагностированных аутистов достигают совершеннолетия каждый год, а огромный технологический сектор предоставит хороший рынок для развития бизнеса.

«Он заставил меня посмотреть на этот вопрос иначе, эти люди действительно могут быть частью нашего бизнеса и наших планов», – говорит Эрни Дианастазис, директор CAI, информационно-технологической компании, которая согласилась сотрудничать со Specialisterne, чтобы найти работу для тестеров-аутистов в США. Одно недавнее исследование показало, что более половины людей с расстройствами аутистического спектра не получают профессионального образования и не могут найти работу в течение двух лет после окончания средней школы. Для этих безработных людей идея Сонне – надежда на продуктивную и самостоятельную жизнь. Он получил бессчетное множество писем благодарности от семей аутичных людей. Одна женщина из штата Гавайи спросила Сонне, может ли она перевезти семью в Данию, чтобы ее безработный сын-аутист смог работать в его компании.

Впервые я встретил Сонне, которому сейчас уже 52 года, в Делавере, на маленькой конференции, которую он организовал для родителей и представителей правительства, которые хотят, чтобы он перевел свой бизнес в Америку в 2013 году. Он встал перед ними, потягивая кофе из Dunkin’ Donuts, и начал с энтузиазмом рассказывать про свою «модель одуванчика». Когда одуванчик появляется на газоне в саду, мы называем его сорняком, но из молодых побегов одуванчика можно приготовить очень вкусный салат. То же самое можно сказать и про аутистов – то, что кажется нам слабостью (буквальное понимание и одержимость одним интересом, например) может быть преимуществом на рынке труда (прямолинейность, внимание к деталям).

«Каждый из нас обладает властью решить, – обратился он к аудитории, – видим ли мы сорняк или полезное растение?» Приятная метафора, хотя возможно ее сложнее продать в США, где редко встретишь салат из одуванчиков. Конечно, это очень упрощенная модель. Сонне вот уже восемь лет оценивает аутичных взрослых, и оказалось, что лишь у меньшинства из них есть те качества, которые ищет Specialisterne, в сочетании со способностью справиться с непредсказуемым миром работы. «Мы хотим быть примером для вдохновения, – сказал мне позднее Сонне, – но мы нанимаем только тех, кто может стать ценным сотрудником в такой консультирующей фирме как наша». Другими словами, Сонне не занимается благотворительностью. Его конечная цель изменить представления «нейротипиков» о людях с аутизмом, и лучший способ это сделать – доказать их ценность с точки зрения рынка.

TDC, бывший работодатель Сонне, стала старейшим клиентом Specialisterne. Я посетил их центральный офис в Копенгагене в этом июне, и было очевидно, что компании выгодно нанимать консультантов-аутистов. Как только производители сотовых телефонов представляют новый продукт, появляется масса рисков ошибок. ТDC важно убедиться, что они отследили каждую ошибку, а для этого нужно загрузить программу на телефон и выполнить более 200 инструкций. Работа нереально нудная, но очень важная, хотя большинство людей с ней не справится. «Вы начнете скучать, будете пропускать задания, и все пойдет насмарку», – объясняет Джонни Дженсен, системный техник в TDC.

Стин Иверсен, консультант Specialsterne в голубых джинсах и яркой красной рубашке, показал мне, как именно он справляется с этой задачей. Иверсен, которому сейчас 52 года, и который вот уже четыре года работает на TDC, выкладывает на стол несколько сотовых телефонов рядом со своим компьютером, двумя бананами, яблоком и ярко-зелеными стикерами для заметок. Он берет телефон в одну руку и демонстрирует свою технику, быстро нажимая на кнопки большим пальцем. Однако его основное преимущество – его психика. Он может работать так до бесконечности, не уставая. Когда в инструкции говорится, «отправьте большое текстовое сообщение», Иверсен набирает все возможные символы – происходит сбой. В другой раз он обнаруживает то, что вызывает помехи в работе телефона. Все другие тестеры упустили эту проблему. Я спрашиваю Иверсена, что он чувствует в такие моменты, и он лупит воздух кулаками с застенчивой улыбкой. «Я чувствую себя победителем», – говорит он.

За последние несколько лет Дженсен разработал специальные стратегии для общения с Иверсеном и двумя другими консультантами, чью работу он принимает. Торопить их никогда не нужно – это всегда приводит к негативным результатам, сообщает он. «Мне часто приходится прикусывать язык». Дженсен очень опекает своих консультантов и старается оградить их от обычных стрессов, связанных с работой в офисе, но он подчеркивает, что делает все это не из жалости, а потому что они прекрасно работают. Когда Иверсен находит ошибку, Дженсен вспоминает аналогичные случаи в прошлом, и понимает, что его только что избавили от траты времени и сил на исследование истории проблемы. И, по словам Дженсена, консультанты намного больше ценят точность в работе, чем нейротипичные сотрудники. Иверсен нажимает кнопки на мобильном телефоне день за днем, и ни разу он не отклонялся от инструкции, ни разу не делал ошибки по небрежности.

Христиан Андерсен, другой консультант Specialisterne, работает на Lundbeck – крупнейшую фармацевтическую компанию. Он сравнивает записи о пациентах, у которых были побочные эффекты от препаратов Lundbeck, чтобы убедиться, что записи на бумаге точно соответствуют записям в электронных базах данных. Когда данные вносятся в электронную базу компании, могут быть допущены ошибки, а в этой области ошибки могут означать риск угрозы здоровью. Андерсен ищет несоответствия, положив перед собой письменный отчет и открыв базу в компьютере. Он делает это снова и снова, час за часом, день за днем.

До появления Андерсена, его начальник, Жан Кампман, никак не мог найти сотрудников, которые могли бы хорошо выполнять эту работу. Постоянная сверка одних и тех же записей в документах заставляет отвлекаться, пропускать опечатки и ошибки. Андерсен, с другой стороны, работает с утра без перерыва, он внимателен и молчалив. Лишь изредка он поднимал голову и говорил Кампману: «Почему здесь 57 миллиграммов, а не 30?» По словам Кампмана, Андерсен один из лучших контролеров качества, которых он только встречал.

Многие годы ученые недооценивали интеллект аутичных людей, и только теперь эту ошибку начинают исправлять. Команда канадских ученых опубликовала в 2007 году научную статью, в которой показывалось, что оценка интеллекта аутистов напрямую зависит от того, какие именно тесты использовались. Если ученые использовали шкалу Векслера – стандарт для оценки интеллекта во многих исследованиях аутизма, то у трети детей с аутизмом по результатам была интеллектуальная инвалидность, и ни у одного из обследованных детей не было высокого интеллекта, как и было принято считать. Однако если ученые использовали с теми же детьми тест Прогрессивные матрицы Равена, который не зависит от способности к языку, то у большинства детей интеллект был средним или выше среднего, у трети детей по результатам был высокий интеллект. Другие ученые продемонстрировали, что мозг аутиста может обладать преимуществами, если нужно замечать детали, отличать один звук от другого или мысленно поворачивать трехмерные фигуры. В 2009 году ученые из Королевского колледжа Лондона пришли к выводу, что примерно каждый третий аутист «обладает той или иной выдающейся способностью».

Растущее понимание аутизма может изменить отношение к сотрудникам-аутистам. Но интеллекта, даже очень высокого интеллекта, недостаточно, чтобы сохранить рабочее место. Современная офисная культура с массой неписанных правил поведения требует гибкости и развитых социальных навыков. Для аутистов, которые показывают самые высокие результаты в предсказуемой обстановке и которым трудно подгонять свои приоритеты к требованиям других людей, офис может стать вражеской территорией.

Большинство консультантов работают в офисах нанявших их компаний, но некоторым необходимо работать в более дружественном к ним офисе Specialisterne. Даже те, кто способен работать в офисе клиента, иногда попадают в неприятности. В одном случае к компании обратилась медицинская технологическая компания, которой нужна была помощь в тестировании нового программного обеспечения для отслеживания рецептов. Заказ показался большой удачей, говорит Руне Облом, бизнес-менеджер Specialisterne, потому что среди сотрудников был консультант, чьим особым интересом были различные болезни. Все шло замечательно, пока не прибыла команда врачей, чтобы опробовать программу, и консультант все утро рассказывал им в деталях, какие именно препараты принимал он, его мать и остальные члены его семьи в течение жизни. Работу по тестированию ПО пришлось передать другому консультанту. «Я сказал ему, что врачам не очень понравилось его поведение, и что он им мешал, – говорит Облом, – но он не понимал, в чем именно он ошибся».

Тот консультант был переведен в другую компанию, где он очень хорошо работал над профессиональными задачами, но он все равно пропускал социальные подсказки. В Дании есть традиция приносить пироги в свой офис в пятницу. Облом недавно узнал от сотрудника компании-клиента, что их консультант с удовольствием ест пироги, но сам их никогда не приносит. А один раз он попробовал пирог, принесенный сотрудником, и заявил, что вкус просто ужасный. Облом сказал мне, что он планирует сообщить консультанту, что тому придется приносить время от времени пироги в офис. Менеджер уверен, что консультант будет делать, что сказано, даже если он не понимает причины. По словам Облома, сам концепция неискренности ради социальных условностей ставит консультанта в тупик, так что остальным сотрудникам придется просто потерпеть.

Specialisterne старается предотвратить или хотя бы смягчить конфликты, назначая каждому консультанту нейротипичного «тренера». Такой тренер регулярно связывается с консультантами, узнает об их эмоциональном состоянии и помогает разобраться в социальном ландшафте офиса. Генрик Томсен, добродушный человек, который управляет датским отделением компании, пока Сонне работает над открытием международных филиалов, рассказал мне, что один из их консультантов был одержим расписаниями поездов. Сильные снегопады могут нарушить движение поездов под Копенгагеном, и если поезд консультанта опаздывал, он начинал день, рассказывая всем сотрудникам о злоключениях железных дорог, станция за станцией. Временами другой консультант начинал раздражаться и говорил ему «заткнуться», и тогда, по словам Томсена, «начиналось настоящее веселье». Теперь Томсен всегда слушает радио по дороге на работу и отмечает возможные задержки. Когда Томсен приходит в офис, он приглашает этого консультанта к себе в кабинет, выслушивает историю движения поездов за сегодня, а потом просит его вернуться к работе.

Specialisterne занимает офис в бизнес-комплексе из трех зданий под Копенгагеном. Сонне показывает мне здание: помимо компании здесь располагается некоммерческая организация, чья цель – распространять бизнес-модель Specialisterne, и маленькая школа для людей в спектре аутизма старшего подросткового возраста или двадцати с небольшим лет. В самой большой комнате стоят рядами коробки с конструктором лего вкупе с длинными белыми столами для сборки конструкторов под галогеновыми лампами.

Когда Сонне основал компанию, одной из главных проблем для него стало определение тех, кто сможет стать успешным техническим консультантом в офисе. Традиционные интервью не давали никаких результатов, и он придумал другой способ для определения способностей людей, у которых возникают трудности при общении. Ларсу всегда нравились лего, и когда Сонне поговорил с другими родителями, он услышал массу историй о том, как эти игрушечные блоки позволяли проявляться удивительным, скрытым способностям. «Для многих родителей, – сказал мне Сонне, – это был один из немногих моментов, когда они гордились своими детьми». Так что он решил просить потенциальных сотрудников следовать инструкциям конструкций лего и смотреть, как они собирают роботов.

Этот тест оказался настолько эффективным для оценки рабочих навыков среди аутистов, что он стал частью бизнеса Specialisterne – местное правительство присылает в компанию около 50 человек в год для пятимесячной оценки. (Specialisterne отбирает среди них сотрудников для работы консультантами, остальные могут работать на административных работах, стричь газоны или выполнять другие работы для муниципалитета). Сотрудники Specialisterne делят кандидатов на группы, чтобы посмотреть, как они работают в команде, а также оценить их навыки (способность рассуждать, следовать указаниям, проявлять внимание к деталям), которые они естественным образом демонстрируют во время сборки лего. Оценка также показывает, как человек справляется с проблемами. Не одного кандидата «завалили», потому что он использовал деталь лего не того оттенка серого, который был указан в инструкции. В то же время не так уж редко кандидат замечает, что другой человек в группе столкнулся с проблемой, и останавливается, чтобы терпеливо объяснить, как исправить ошибку.

Школа Specialisterne тоже использует лего. Фрэнк Паульсен, рыжий мужчина с бородкой и директор школы, рассказал мне о сессии, которую он однажды провел. Он раздал маленькие коробки с лего группе юношей и попросил их построить что-то, отражающее их жизнь. Когда блоки конструктора были собраны, Паульсен попросил каждого мальчика сказать несколько слов. Один мальчик не хотел говорить, он повторял, что его конструкция – это «ничто». Когда Паульсен уже собрался уходить, этот мальчик подошел к нему вместе со своей учительницей и явно хотел что-то сказать. Паульсен попытался его разговорить, но потерпел неудачу. Он уже встал и собирался уходить, когда мальчик схватил его за руку. «На самом деле, – сказал он, – я думаю, что я построил мою собственную жизнь».

Паульсен сел обратно. «Вот это я», – сказал мальчик, показывая на скелет в квадратной конструкции с высокими стенами. Серая цепь свисала с задней стены, а черная сеть формировала крышу. Снаружи стояли две фигурки – мужчина в красной бейсбольной кепке и женщина с бокалом, они стояли рядом с голубой сферой, наполненной золотыми монетами. Это, продолжал мальчик, изображение «нормальной жизни». Перед скелетом была пара стен пониже, там стояла женщина с хвостиком и желтой щеткой для волос. «Это моя мама, только ей можно заходить за стены».

Учительница слушала с явным удивлением: за все годы, что она знала мальчика, она никогда не слышала, чтобы он говорил о своем внутреннем мире. Паульсен еще минут пятнадцать поговорил с мальчиком, который внезапно очень оживился, и предположил, что стены нужно разобрать. «Я не могу разбирать стены, – ответил мальчик, – за ними слишком много опасностей».

В июне Сонне объявил об открытии офиса в США, в городе Уильмингтон. На презентации присутствовал Джек Маркелл, губернатор штата Делавэр, а также представитель CAI – компании, ставшей первым американским партнером Specialisterne. Компания планирует нанимать и обучать аутичных тестеров программного обеспечения, начиная со следующего месяца, и если все пойдет хорошо, то программа будет расширена на другие штаты. Specialisterne также ведет переговоры с Майкрософт об открытии пилотной программы в Фарго, где Майкрософт проводит крупные операции по разработке ПО.

Тайлер Коэн, экономист из Университета Джорджа Мейсона, опубликовал в прошлом году статью о том, как аутисты могут стать частью современной экономики. Коэн писал, что работник-аутист обладает необыкновенно вариабельными навыками – его плюсы положительнее, а его минусы отрицательнее, чем у остальных. Однако он выдвигает тезис о том, что на современном рынке труда все большую роль играет наилучший навык сотрудника, а не средний уровень всех его навыков. Капитализм изменился, задачи стали более специализированными, работники могут сосредоточиться на том, что получается у них лучше всего, а перед менеджерами стоит новая задача – освободить место для блестящих умов, пусть и с трудным характером. Эта тенденция все большей специализации, а также растущий спрос на экспертов в области науки, технологий, инженерного дела и математики, предполагают, что в ближайшие десятилетия потребность в сотрудниках-аутистах будет только расти. Если рынок сможет закрыть глаза на слабости этих людей, тогда они поднимут свои природные способности на новый уровень.

«В какой-то мере специализация сводится к максимальному использованию одного навыка или типа навыков и одновременно к отказу от ненужных навыков», – говорит Дэрон Акемоглу, экономист из Массачусетского технологического института и соавтор книги «Почему нации терпят неудачу». Другими словами, можно делать большие деньги на выполнении работы, которая хуже получается или даже просто неинтересна другим людям.

Однако бизнес Сонне сталкивается с проблемами в США. Например, в Дании правительство компенсирует часть дополнительных издержек по менеджменту сотрудников-аутистов – государство платит компании, чтобы та смогла платить полную зарплату даже тем сотрудникам, которые работают неполный рабочий день.

Specialisterne платит консультантам из Дании от 22 до 39 долларов за час, что является требованием профсоюзов, в Делавэре они планируют начать с 20-30 долларов в час. Хотя два благотворительных фонда Делавэра обещали компании 800 000 долларов, по оценкам Сонне, потребуется три года и 1,36 миллионов долларов, чтобы бизнес стал самоокупаемым.

Другая сложность в ожиданиях. Появились новые стереотипы об аутистах – мол, это такие ботаники с супермозгами. Это такое же заблуждение, как и прежняя вера в то, что аутисты умственно отсталые, говорит Сонне. Как и все остальные люди, аутисты обладают разными способностями и интересами, и компания никак не может принимать на работу всех без разбору. Большинство людей, которых оценивает Specialisterne в Дании, не подходят для работы консультантом – у них может быть слишком много эмоциональных проблем, они могут отказываться от работы в офисе или у них просто нет нужных качеств для такой работы. Компания нанимает примерно одного человека из шести проходящих оценку.

Эйприл Шнелл, которая занимается организацией филиала Specialisterne в США, и которая сама воспитывает сына-аутиста, рассказала мне, что она ездила в Копенгаген на конференцию, организованную компанией для ее волонтеров со всего мира. Вместе с другими волонтерами ей предложили самой пройти задание с лего, которое выполняют кандидаты на работу. С трудом пытаясь решить одну особенно сложную задачу, Эйприл осознала, что ее сыну Тиму, которому сейчас 15 лет, работа покажется неинтересной и слишком сложной – Specialisterne явно не для него. «Я осознала, что здесь есть пробел, – говорит она. – Я немного расстроилась».

В пятницу вечером Сонне отвез меня в свой дом в юго-западном Копенгагене сквозь проливной дождь и последние пробки часа-пик. Ларс ждал нас у двери. Теперь ему 16 лет, и он смахивает на эльфа Толкиена – худощавый и необычно бледный блондин. Он с радостью приветствует меня, охотно показывает мне дом, но в то же время он лишь один раз взглянул на мое лицо.

В общении Ларс кажется намного моложе своих лет. Несколько раз он нежно треплет отца по голове, гладит короткую стрижку как мех, называя проклюнувшуюся лысину «господин Луна». Он очарован поездами, и во время ужина Анет ласково напомнила ему, что мы, возможно, не очень хотим слушать про международные соглашения о железнодорожных сигналах. Я сыграл с Ларсом в скоростные шахматы в их гостиной. Насчет исхода сомнений не было, но в один момент он честно предупредил: «Старайтесь не ослаблять позицию короля без необходимости». Но было слишком поздно. Когда мы отложили шахматы в сторону, я сделал ему комплимент по поводу его последних ходов – элегантная и смертоносная атака с помощью ладей, слона и коня, и он ответил мне балетным па. Я пошутил с его родителями о своем позорном поражении, и Ларс подошел ко мне и приобнял за плечи, стараясь утешить. Возможно, сказал я Ларсу, мне будет позволено взять реванш? «Нет», – ответил он просто.

Когда я спросил Ларса, что он думает о компании своего отца, он ответил, что он играл с роботами лего, но ему не хотелось бы там работать. «Я хочу быть машинистом поезда, – провозглашает Ларс. – Это самая лучшая работа в стране. Ты контролируешь множество лошадиных сил. Кто захочет делать что-то другое?»

Когда Торкил только начинал, ему было непросто убедить датские технологические компании нанимать его сотрудников-аутистов. Теперь он хочет, чтобы компании всего мира узнали о деятельности Speecialisterne. Он считает, что если он преуспеет, то национальные железные дороги скорее согласятся рассматривать такого кандидата, как его сын.

За эти годы он лично наблюдал, как сильно преображаются сами аутисты, если для них находится подходящая работа. Иверсен, который работает на TDC, до прихода в Specialisterne был безработным в течение 12 лет. Круглые сутки он сидел в своей комнате, спал и бродил по Интернету. Нильс Каер был физиком, но ему отказали в научной должности, у него развилась клиническая депрессия, после чего у него и диагностировали аутизм. Когда он пришел в Specialisterne он был на больничном как неудачный водитель такси, а теперь он работает над улучшением технологии, помечающей яйца на конвеере.

Христиана Андерсена, который работает на фармацевтическую компанию, все школьные годы травили и избивали. Диагноз ему поставили в 15 лет, когда он испугался, что может покончить с собой, и сам пришел в психиатрическую больницу. После старших классов школы, вдохновленный рассказами учителя о своих путешествиях, Андерсен попробовал поступить в училище, чтобы стать геодезистом. Но там требовалось научиться водить машину. Он попробовал другое училище, но потерпел неудачу, впал в депрессию и в 2005 году испытал нервный срыв. Андерсен жил без каких-либо перспектив, целый день играя в видеоигры. Он не смог справиться даже с работой в продуктовом магазине. Через год родители убедили его подать заявку в Specialisterne.

Я присоединился к Андерсену утром по дороге в фармкомпанию. В желтом городском автобусе мы обсуждали видеоигры. Он до сих пор обожает Halo, но Diablo 3 его раздражает. «Поворачиваешь за угол и тут — плюх! — и ты труп». Когда мы подъезжали к офису, разговор перешел к его работе. «Я очень сильно изменился как человек, — говорит Андерсен. — Я стал гораздо увереннее в себе». Работа позволила ему съехать от своих родителей и снять собственную квартиру. Спустя какое-то время Андерсен сообщил мне, что он «начал изучать язык тела». Его никто этому не учит. Он просто смотрит на других людей, и, по его словам, «обезьянка видит, обезьянка делает».

Когда он начал работать в Lundbeck, он испытывал постоянную тревожность, потому что очень боялся сделать ошибку. Теперь он реже страдает от стресса, а если такое и происходит, то ему достаточно позвонить своему «тренеру» в Specialisterne. Он признает, что гордится пройденным путем. Не так давно его растрогали коллеги из фармкомпании, которые пригласили его поиграть в боулинг после работы. Но в последнее время он редко думает о подобных аспектах работы. «Конечно, это очень приятно, — говорит Андерсен, — но есть и такая реакция как “ну вот, опять”». В конце концов, это всего лишь работа.